Управление через историю

Всё бы ничего башни строятся для УКВ, там где нужна прямая видимость. И куда тогда Э. башню пихать. По логике не подходит для связи. А нужна для вещания.
Тяжело будет впихнуть её в 50-е))

У Токийской башни есть два официальных талисмана, розовых гуманоидных существа высотой 223 см, обоих зовут Ноппон. Талисманы являются братьями-близнецами, старший брат носит синий комбинезон, в то время как младший брат — красный. Оба появились 23 декабря 1998 года, во время празднования сорокалетнего юбилея башни. Старший брат по характеру застенчив, хладнокровен и молчалив, младший наоборот, весел и бодр, однако часто чувствует себя одиноким и не замечает проходящих мимо людей. По легенде братья мечтают стать суперзвёздами...

Эле́ктрова́куумный трио́д, или просто трио́д, — электронная лампа, имеющая 3 электрода: термоэлектронный катод (прямого или косвенного накала), анод и одну управляющую сетку. Изобретён и запатентован в 1906 году американцем Ли де Форестом.

Наименование триод в 1950-70 годах, во времена становления полупроводниковой электроники, также употреблялось и для транзисторов — по числу выводов, часто с уточнением: полупроводниковый триод, или с указанием материала: (германиевый триод, кремниевый триод).

Триоды были первыми устройствами, которые использовались для усиления электрических сигналов в начале XX века.

Также, на базе ламп все еще делается некоторая часть высококачественной акустической усилительной аппаратуры классов Hi-Fi и Hi-End, несмотря на то, что фиксируемый приборами коэффициент нелинейных искажений у почти любых современных транзисторных приборов во много раз меньше, чем у ламповых. Несмотря на высокую стоимость, такая аппаратура весьма популярна у музыкантов и аудиофилов.

- Как ты это называешь? - Спросил Хертуг Язона, рассматривая стоящий
на столе богато украшенный ящик.
- Это - "Создатель славы Хертуга". Его нужно поставить в церкви или в
местном эквиваленте ее и все прихожане будут платить за право возгласить
тебе хвалу. Наблюдай. Я - послушный прихожанин, входящий в храм. Я плачу
деньги жрецам и поворачиваю ручку, торчащую здесь, сбоку. - Он начал
быстро вертеть ручку, и ящик наполнился шумом и усиливающимся воем. -
Следи за машиной.
На верхушке ящика были прикреплены два металлических рычага,
заканчивающихся медными шарами, разделенными воздушным пространством.
Хертуг от изумления раскрыл рот и отпрянул, когда между шарами проскочила
голубая искра.
- Это произведет впечатление на верующих, - сказал Язон. - Теперь
следи за искрами, заметить их последовательность нетрудно. Вначале - три
короткие искры, затем три длинные, потом снова три короткие. - Он перестал
крутить рукоятку и протянул Хертугу исписанный лист пергамента - с
несколько искаженной версией обычного межзвездного кода. - Смотри. Три
точки означают "Н", а три тире "А". Поэтому, пока ручка вертится, машина
посылает сигнал "НАН" - да здравствует Хертуг. Жрецы все время будут
заняты благодаря этому замечательному изобретению и забудут свои интриги,
для твоих верных подданных это просто будет развлечение. И в тоже время
машина электрическим голосом посылает тебе хвалу, снова и снова, днем и
ночью.
Хертуг повертел ручку и загоревшимися глазами посмотрел на искры.
- Это будет установлено в церкви завтра же. Но прежде на нем нужно
изобразить священный герб... Из золота...
- И драгоценных камней... чем богаче, тем лучше. Люди не захотят
платить, если этот ручной орган не будет выглядеть впечатляюще.
Язон радостно слушал треск искр. Они могли означать "НАН", но для
любого космического корабля это был сигнал SOS. Любой космический корабль
с приличным приемником при входе в атмосферу планеты немедленно уловил бы
посылаемые в широчайшем диапазоне искровые сигналы. Если бы у него был
приемник; он бы, может быть, уже услышал их вопросы, но дело не в этом.
Через несколько мгновений он услышит рев их посадочных двигателей и они
приземлятся в Аппсале...

...

- Да. И мы оба знаем, почему. Но помимо этого, делали ли хоть
что-нибудь, чтобы освобождение наступило быстрее. Я отвечу за вас. Нет. А
я делал, и даже в нескольких направлениях. Во-первых, я точно определил,
что на этой заброшенной планете нет пришельцев из космоса. Я разыскал
несколько хорошо радиорезонирующих кристаллов и построил радиоприемник.
Однако, ничего не услышал, кроме атмосферных помех и моего собственного
"священного ящика".
- Что за святотатственные речи вы произносите?
- Разве я вам не рассказывал? Я построил простейший радиопередатчик и
заявил, что он шлет молитвы. С первого же дня он не умолкает под руками
верующих.
- Неужели для вас нет ничего святого, богохульник?
- Мы поговорим об этом в другой раз, хотя я не понимаю вашей точки
зрения. Неужели вы требуете уважения к ложной религии с ложным богом;
Электро, и тому подобным? Вы должны быть мне благодарны за то, что я
посмеялся над этими идолопоклонниками...

что очень странно

В комнате общежития мы жили вчетвером: Жорка Элиасберг - выдающийся на весь курс автолюбитель, владелец мотоцикла, Вася Простов - тоже выдающийся на весь курс фотограф, я - выдающийся на весь курс и ближайшие окрестности радиолюбитель, и Артем Кулиш, ничем не выдающийся. И все мы отчаянно голодали, потому что только что схлопотали по тройке на зимней сессии *.
А правила в нашем Ленинградском политехническом институте были хотя и справедливые, но суровые: схватил на сессии трояк и не успел пересдать вовремя - сиди полгода без стипендии. А что? Надо учиться лучше. А мы учиться лучше не могли, потому что каждый из нас занимался важным делом: Жорка - своим мотоциклом, Вася - фотографией, а я - телевизором, который строил, ничего в нем не понимая. Но меня это нисколько не смущало. И все свои капиталы, которых у нас не было, мы относили на соответствующие отделения ленинградской барахолки.
В то время на ленинградской барахолке можно было купить все и для мотоцикла, и для фотографирования, и для радиолюбительства. Поэтому по воскресеньям мы проводили время на ней, а все остальные дни недели реализовывали свои приобретения в своих любимых делах. А заодно использовали советы, полученные на барахолке.
Телевизор мой, хотя и был практически готов, работать не хотел. Сначала у него не было трубки. Трубка стоила бешено дорого, продавалась на Литейном проспекте и была для меня совершенно недоступна. Но на мое счастье и на жоркину беду он как-то поспорил со мной, что я не съем полкило соевых батончиков, которые продавались в нашем буфете. И если я все же их съем, то он, так уж и быть, купит мне эту трубу. А если не съем, то уж не помню чего, потому что взять с меня было абсолютно нечего, а у него деньги были отложены на какую-то запчасть для мотоцикла. И батончики купит он сам. Я согласился, потому что условия спора не показались мне кабальными.
Жорка сбегал в буфет, купил полкило батончиков, их оказалось тридцать пять штук, я выстроил их в ряд и, хотя по условиям спора я должен был их съесть за полчаса, в течение трех минут было съедено 25 штук, после чего я объявил перерыв на пять минут. Жорка и Артем с ужасом смотрели на исчезающие батончики. Через пять минут я объявил, что пора заканчивать операцию. Тогда Жорка потребовал, чтобы я дал честное слово, что способен доесть эти оставшиеся батончики. Я поклялся, что еще и мало будет. Тогда они с Артемом отобрали оставшиеся батончики, слопали их сами, и мы поехали на жоркином мотоцикле за трубкой для телевизора. И появилась потенциальная возможность смотреть телевизионные передачи, которые в Ленинграде тогда показывались два, кажется, раза в неделю, потому что во всем городе тогда было не более двух десятков телевизоров. Но это была возможность лишь потенциальная, потому что телевизор все равно не работал и с трубкой тоже.
Чего я только ни делал. Я его разбирал и снова собирал. Я достиг в этом такого совершенства, что за один вечер полностью разбирал телевизор, а за второй - полностью собирал. А у него не то что не было изображения, но вообще ничего не было. Только трансформатор гудел. Но однажды ночью, часа в три я догадался измерить напряжение не на панельке генераторной лампы, а непосредственно на ее ножках. И обнаружил, что на одной ножке нет напряжения, хотя на лепестке панельки оно было. Я подогнул лепесток, включил телевизор, и раздался оглушительный свист, а потом и мой вопль: появилась ослепительная зеленая полоса света на трубке: генератор заработал.
Сбежался весь наш этаж и два соседних. Никто даже не ругался, а все, столпившись в дверях, смотрели на полосу. А через неделю телевизор заработал почти полностью, хотя в нем оказался еще один дефект: у него изображение заворачивалось само на себя, но смотреть его уже было можно, тем более, что и звук появился. Однако требовалась большая фантазия, чтобы понять, что же там показывают.
Тогда существовала книга "Сто ответов на вопросы любителей телевидения", и там было сказано, что чтобы убрать этот хорошо известный дефект, надо изменить фазу на детекторе. Хорошо сказано! А где сидит эта самая фаза? И вообще, что такое детектор? Что такое генератор, я уже знал, а до детектора еще не дошел, хотя весь телевизор уже работал. Тогда я применил испытанный метод разборки и сборки. Но тщательно собирая его обратно, я тем самым повторял ту же ошибку. И только на пятый, а может быть, и на десятый раз я понял, что детектор - это диод, и надо всего лишь поменять анод и катод местами. И все получилось. Изображение стало нормальным, и никакой фантазии больше не требовалось.
А потом я сделал второй телевизор с изображением побольше, мы поставили его в бытовку, и его ходили смотреть не только с нашего курса, но и с других, и даже приводили с собой знакомых девушек. И помнят наши сокурсники этот телевизор до сегодняшнего дня.
Тогда я понял, что всякую проблему надо изучать, а не просто разбирать и собирать устройство в надежде на то, что все получится само собой. И нужно проникать в глубь явления, например, измерять напряжение не на лепестках панельки, лежащих на поверхности, а на ножках лампы, то есть в глубине, если возникает такая нужда. И вообще думать.

О том, как была поставлена учеба в нашем институте в то время, имеет смысл рассказать отдельно. Во-первых, у нас был преподавательский состав исключительно высокой квалификации, каждый из преподавателей в свое время работал в промышленности и делился с нами не только знаниями из учебников, которые они сами и написали, но и случаями из свое практики. Лабораторные работы были построены так:
вы приходили к столу, на котором, кроме схемы и лабораторной методички ничего больше не было (у электромашинистов под столом стояла электрическая машина – двигатель или генератор, к которым ничего не было подключено). Бригада студентов из 4-5 человек должна была рассчитать схему и натаскать все составляющие из шкафов, собрать схему, отладить ее и произвести необходимые измерения. На все давалось 4 часа, в которые мы никогда не укладывались. Тогда на схему вешался грозный плакат «Не трогать! Схема в работе!», и на следующий день одни шли на лекции, другие возились со схемой, потом менялись местами, но можно было приходить до начала занятий и задерживаться до поздна. Одна лабораторная работа могла длиться и до 12 часов. И таких схем мы насобирали многие десятки.

А в других институтах, как мы слышали, студенты приходили к собранной и отлаженной схеме, снимали показания и управлялись в среднем за 2 часа. К сожалению, когда я через много лет посетил наш институт, то оказалось, что и в нем укоренилась такая же практика. Студентов стало гораздо больше, а качество подготовки соответственно ниже**.

А где сидит эта самая фаза? И вообще, что такое детектор?

Удалось в 1924 году разработать и изготовить уникальные для того времени радиолампы мощностью 100 кВт.

Провёл кабельное.

была "проблема" с ухудшением ТВ-сигнала..